Конфликт цивилизаций

Почему сейчас в мире везде такое обострение локальных этнических и религиозных конфликтов?

Мы все обеспокоены этим, переживаем, не понимаем, почему такое происходит – ненависть, агрессия, терроризм, братоубийственные войны… Кажется, мир должен бы двигаться как раз в обратном направлении – ан нет, глобализация никак не получается, мультикультурный мир не строится….

В «Известиях», которые я читаю уже много десятков лет, 19 и 20 августа 2014 г. были опубликованы две статьи, которые для меня пролили свет на причины происходящего.

Публицист Б.Межуев написал, что происходит конфликт цивилизаций, а режиссер И.Вырыпаев в своем интервью очень понятно объяснил причину этого конфликта – общество стало открытым: люди стали свободно общаться через границы, ездить в другие страны, получать свободно любую информацию, и столкнулись с серьезными цивилизационными различиями в мире, при этом оказались не готовы принимать другие цивилизации.

Все это еще раз говорит о важнейшей задаче современного общества – формировании глобальной толерантности в мире к представителям разных цивилизаций.

Привожу выдержки из упомянутых выше статей – по-моему, очень убедительно и понятно.

Не двойные стандарты, а стандарты разных цивилизаций

По ту сторону «двойного стандарта»

Б.Межуев, философ и журналист

«Известия», 19 августа 2014 г.

….

«Двойной стандарт», равно как и лицемерные разоблаче­ния «двойного стандарта», вош­ли в обиход — разоблачать чужой «двойной стандарт» и настаивать на своем собственном ныне стало любимым делом сетевых мысли­телей всех партий и направлений.

Большие политики Запада мало чем отличаются от вои­нов Всемирной паутины. Мы все видим, что Порошенко на юго-востоке Украины делает ровно то же самое, что делал Милошевич в Косово — безжалостно уничто­жает сторонников сецессии[1], не­взирая на сопутствующие жерт­вы среди мирного населения и по­ток беженцев. В 1999-м это назы­валось «этническими чистками» и каралось гаагским застенком. В 2014 году это называется «анти-террористической операцией» и вызывает аплодисменты тех же самых людей, кто приветствовал удары НАТО по Белграду.

Гуманитарная помощь голода­ющим езидам в Ираке с приме­нением авиации — это важное и благородное дело, достойное Аме­рики. Гуманитарная помощь голо­дающим жителям Донецка и Лу­ганска — это страшная опасность для безопасности всей Европы.

От «двойного стандарта», увы, не свободна и другая, то есть наша, сторона. Мы всегда стоя­ли за «территориальную целост­ность» и суверенитет государств, но украинская ситуация застави­ла нас посмотреть на эту пробле­му иначе. И мы тоже стали бо­леть и бороться преимуществен­но за «своих», за «друзей», видя в такой солидарности со «своими» последнее основание всякой по­литики.

….

Но как можно беспристраст­но взглянуть на мир, разорван­ный враждующими интереса­ми гигантских держав, межгосу­дарственных блоков и еще мно­гочисленных транснациональ­ных кланов и корпораций? Мир, в котором любое заседание Сове­та Безопасности превращается в игру риторик с предсказуемым ничейным результатом?

Вероятно, для этого нужно по­нять, какой конфликт являет­ся фундаментальным по край­ней мере для нынешнего этапа противостояния России и Запа­да — что в конце концов разде­ляет «нас» с «ними». И почему мы пока не видим способа дого­вориться на основании каких-то общих норм? И почему в эти нор­мы уже никто не верит?

Думаю, покойный Хантингтон был прав в главном — назвав этот конфликт «войной цивилизаций». Только стоит оставить в стороне вопрос — объективное ли явле­ние «цивилизация» или это плод национального воображения? Очень может быть, что и послед­нее. Но это ничего не меняет.

Мы никогда не найдем какого-то абсолютно объективного при­знака цивилизации: Данилев­ский предлагал брать за основу язык и этническое происхожде­ние, и ему пришлось тем не менее разделить семитов — иудеев, ва­вилонян и арабов — по трем раз­ным «культурно-историческим типам». Хантингтон выбрал кри­терий религиозный и был вынуж­ден на этом основании назвать тяготеющих к России армян «православными», забыв про во­шедших в ЕС и НАТО православ­ных греков.

«Цивилизации» — это не сооб­щество наций с каким-то общим признаком, «цивилизации» — это представление о том, что эти на­ции идут своим особым истори­ческим путем и на этом основа­нии не могут соединяться с наци­ями других цивилизаций в еди­ную семью народов. «Цивилиза­ция» характеризуется чувством своей особой уникальности на­ряду с наличием военных и эко­номических ресурсов, позволяю­щих эту уникальность отстоять и гарантировать.

Вот такой цивилизацией яв­ляется в первую очередь Запад. Не будь Запад именно «цивили­зацией», а не чем-либо еще, мы сегодня имели бы другую поли­тическую карту мира. На ней не было бы Великобритании, Фран­ции, Италии, других европейских стран, а была бы единая Британ­ская империя, в которой прави­ли бы попеременно добившиеся равноправия индусы и мусульма­не, где аборигенам-англосаксам была бы, возможно, гарантиро­вана культурная автономия. На Юге Европы соседствовали бы две Евро-Африки — франкогово­рящая и италоговорящая. Евро­па рано или поздно просто сме­шалась бы с покоренными ею на­родами, как некогда галлы с гер­манцами.

Но что-то препятствовало та­кому естественному смешению, и вот это что-то за отсутстви­ем лучшего термина и стоит на­звать «цивилизационной» общно­стью. Это не язык, не религия и не раса. Все это в определенных до­зах преодолимо и устранимо — главным остается вот это чув­ство собственной избранности и уникальности, которое и выделя­ет Запад как особую социальную общность.

Запад в принципе в XX столе­тии научился жить с сознани­ем собственной локальности и неуниверсальности — нет нуж­ды объяснять европейцу, поче­му он должен позволить китайцу или индийцу жить своим умом и не походить на англичанина или француза.

Но вот с Россией беда. С одной стороны, Запад никогда не счи­тал Россию частью себя. Никто не думает всерьез о включении России если не в ЕС, то хотя бы в НАТО, где в свое время нашлось место Турции. В «восьмерку» нас приняли, похоже, только для того, чтобы в удобный момент исклю­чить. Но, с другой стороны, Рос­сию не признают и в качестве равноправной цивилизации. Я думаю, если бы язык Хантингто­на стал общепринятым, то поли­тикам Запада пришлось бы све­сти свое отношение к России к формуле «проигравшая цивили­зация» или «цивилизация с огра­ниченными правами».

«Двойной стандарт» отчасти объясняется этим обстоятель­ством — России как «проиграв­шей цивилизации» нельзя позво­лить самостоятельно устанав­ливать свои собственные циви­лизационные нормы. Во всяком случае, за пределами собствен­ной территории ей не позволе­ны никакие самочинные гума­нитарные миссии. На которые естественно, имеет полное право лишь «цивилизация-победитель». И она наделяет только угодного ей властителя той самой «моно­полией на насилие», которой фор­мально обладает каждый прави­тель каждой страны — члена Ор­ганизации Объединенных Наций.

Второй источник «двойного стандарта» связан с тем, что, как говорил в полемике с Хантингто­ном российский геополитик Ва­дим Цымбурский, «мир не делит­ся на цивилизации нацело». По­мимо уверенных в своем истори­ческом выборе стран существу­ют колеблющиеся государства, расколотые по цивилизационно­му принципу. Вот таким класси­ческим государством является Украина, одна часть которой тя­готеет к Западу, а другая — к Рос­сии. Гражданская война на этой территории и есть классическая межцивилизационная война, ана­логичная той, что происходит на Ближнем Востоке, и той, что в 1990-е буквально разодрала на части Югославию.

Очень важно — это не этниче­ская война, это не война русских против украинцев, само это этни­ческое различие вторично по от­ношению к цивилизационному. Два человека с одной фамилией Чалый оказались по разные сто­роны баррикад — один руководил пророссийским восстанием в Се­вастополе, другой курирует ад­министрацию Порошенко. Их эт­нические корни, наверное, одина­ковы, их цивилизационная ориен­тация противоположна. Украин­цев не было никакой нужды пре­вращать в каких-то этнических врагов русских, поскольку укра­инский этнос, как и любой дру­гой, мог быть перепрограммиро­ван в российском цивилизацион­ном ключе. Если бы, конечно, на это была бы сделана соответству­ющая ставка. Со всеми бандеровцами мы, конечно, не передру­жились бы, но приблизить к себе жителей Полтавы или Винницы было вполне возможно. Ну на­пряглись бы пару раз — произне­ся «в Украине» вместо «на Украи­не», глядишь, положение было бы не таким безнадежным.

Избежать «двойного стандар­та» вполне сегодня невозможно, то можно хотя бы научиться с ним жить, сознавая его генезис. Но для этого нужно признать факт существования разных ци­вилизаций. Да, это признание по­влечет за собой множество дру­гих неприятных констатаций и потребует существенных огово­рок и уточнений, но в ином случае мы просто не поймем природу тех конфликтов, которым пытаемся найти разрешение. «Цивилиза­ции» — это главные игроки на поле современного мира. Конеч­но, не следует в духе Данилевско­го считать их чуть ли не земны­ми богами. Но совсем глупо отри­цать их реальность либо на осно­вании того, что все люди равны и одинаковы, либо на основании того, что мы тоже европейцы.

Наверное, когда-нибудь в гря­дущем мире цивилизаций не бу­дет — тогда никто не станет рвать какую-либо страну на две части, перетягивая ее, как канат, в раз­ные стороны. Но пока мы живем в мире, в котором объединение одной части человечества совер­шается за счет ее отъединения от другой. В таком мире «террито­риальная целостность» тяготею­щих к разным цивилизациям на­ций всегда будет неустойчивой, а «право на самоопределение» бу­дет на практике являться правом меньшинства на «цивилизацион­ное усыновление» вопреки воле большинства.

Как институционализировать факт существования «цивилиза­ций», как прописать его в между­народном праве — этот вопрос, я думаю, и станет основным для мировой политики XXI столетия.

Причины конфликта цивилизаций

Иван Вырыпаев,

худрук московского театра «Практика»

«Надо развенчать мифы о современном театре»

«Известия», 20 августа 2014

- Вы говорили о том, что ваш фильм («Спасение») о взаимоуваже­нии культур. Почему, на ваш взгляд, сегодня эта тема осо­бенно важна?

- Это главная тема, потому что вы видите, что сегодня происхо­дит на Украине, в Израиле и Аф­ганистане. В этом отчасти вино­ват технический прогресс, пото­му что люди с разными культу­рами стали очень тесно сопри­касаться благодаря телевиде­нию и интернету. Раньше мы жили сами по себе, в своей пра­вославной России, никуда не выезжали, за исключением са­мых знатных членов общества. В советское время закрытость от мира еще больше укрепилась, а потом настали 1990-е годы. В это время впервые в истории Россия столкнулась с другой ци­вилизацией — с западной. Моло­дежь сразу потянулась к ней, а старшее поколение, наоборот, посчитало, что европейский и американский мир представля­ет собой угрозу. Хотя на самом деле ценности у нас с Европой одни и те же, нам только кажет­ся, что мы сильно отличаемся, опасаясь, что скоро к нам при­дут какие-то гомосексуалисты и начнут совращать наших детей.

- Справедливости ради надо заметить, что на Западе тоже есть устойчивые стереотипы по отношению к русской куль­туре.

- Разумеется. Все это проис­ходит потому, что мы никогда раньше не контактировали друг с другом на глубоком уровне. Но обратной дороги нет — наша страна больше никогда не бу­дет закрытой. Об этом говорит все — наука, природа вещей и космическая эволюция.

- Что вы имеете в виду?

- Если вы внимательно посмо­трите на устройство Вселен­ной, то поймете, что все кру­гом раскрывается и расширя­ется — будь то цветок или Боль­шой взрыв. Мир — это результат творчества, то есть созидания, а потому никакие санкции не в силах остановить этот процесс. У нас нет другого выхода, кроме как научиться быть вместе.

- А «Спасение» тогда что озна­чает?

- Я сейчас с вами говорил ско­рее об импульсе, который дает возможность работать над филь­мом. Сама же картина гораздо менее масштабна, она просто рассказывает о пути конкретно­го человека. Это такое роуд-муви, путешествие девушки по незна­комому миру, в нем не затрагива­ются геополитические вопросы.

- Но можно, наверное, смо­треть на монахов в дальних странах и подумать о своей судьбе?

- Я надеюсь на это. После вы­хода фильма я готов к вопросам из серии «почему же русский режиссер на деньги Госкино сни­мает фильм о католической мо­нашке из Польши, которая при­езжает в Тибет?». У меня готов ответ — я выбрал другую страну так же, как Шекспир выбрал Да­нию в качестве места действия для «Гамлета» и Венецию для «Отелло». Удаление помогает создать художественный образ. Конечно, мой фильм про Россию и про нас всех.

[1] Сеце́ссия (лат. secessio) — выход из состава государства (как правило, федеративного) какой-либо его части (как правило, субъекта федерации).